Именно поэтому я и с решила составить ей компанию, когда на 2-ом курсе нас обязали посетить Дарвиновский музей на предмет ознакомления с экспозицией и написания подробного отчета.

Было понятно, что Валька либо просто заблудится и не доедет до музея, либо не догадается как-то фиксировать увиденное, либо еще что... И вот в один чудный июньский день я транспортировала Брыкину до музея, где мы почти без приключений провели несколько познавательных часов, в течение которых я слушала про то, как Вальке дали на воспитание страшно трусливого кобелька немецкой овчарки, которого задирают все собаки, а он не может им дать сдачи. Восполнив в музейском кафе потраченную психическую энергию и с чувством приобщения к прекрасному, мы двинулись в обратный путь.

Где-то на полдороги нам на глаза попалась вывеска «СЕКС-ШОП», при взгляде на которую Валька порозовела и смущенным басом сообщила, что никогда в жизни не бывала в подобных заведениях. Причем произнесла она это таким тоном, что я сразу же почувствовала себя падшей женщиной, ибо я в подобных заведениях бывала. И не один раз...

Не, я не хочу сказать, что у меня вся квартира утыкана фаллоимитаторами и прочими резиновыми друзьями человека. Просто ... ну доводилось мне захаживать в такие торговые точки. И тогда меня осенило, что, может быть, именно там наша Валька, намертво лишенная близких отношений с мужским полом и очень из-за этого страдающая, и найдет себе что-нибудь подходящее. Пусть суррогат, но все-таки...

Минут 15 я уговаривала Вальку зайти в это пристанище зла, вместилище порока и средоточие пошлости. Уломала я ее только после того, как сказала, что мне там надо кое-что купить, но одна я стесняюсь. Смерив меня убийственно-осуждающим взглядом, Валька открыла дверь в магазин и шагнула навстречу своему счастью.

Надо сказать, магазинчик оказался очень даже милым - в нем не было ни одного человека, кроме продавца, и почти весь товар можно было потрогать, погладить, понюхать и только что не примерить. А потрогать и примерить, надо заметить, было что...

Некоторое время Валька стояла в дверях, не решаясь приблизиться ко всему этому силиконово-каучуковому великолепию. Я решила взять инициативу в свои руки и начать ее знакомство с миром индустрии разврата с самого безобидного - с белья.

Этот этап прошел более или менее спокойно. Правда, Валька так и не смогла понять, какой практический смысл в трусах без промежности и бюстгальтерах без чашечек. Ну и ладно.

Следующим этапом было ознакомление с разными полезными предметами, ради которых, собственно, я и привела ее в этот магазин. Поначалу Валька никак не могла разобраться в том коктейле чувств, который бродил в ее крепком теле. То есть с телом-то, видно, все уже было в порядке, а вот мозг полицейского-кинолога из города Н. яростно сопротивлялся, что совершенно ясно было написано на Валькином лице.

В какой-то момент мне порядком надоело заманивать ее к стенду с вибро-фалло-ассорти, зазывно размахивая разноцветными и разнокалиберными членами, и все свое внимание я переключила на кружку в виде лягушки с 20-сантиметровым детородным органом.

Через некоторое время мне стало слышаться тихое бормотание в духе «и чего только люди не придумают! Господи, да где ж они черные-то видели?! Ой, а рот-то кто купит?» Надо отдать должное продавщице. Очевидно, она еще и не такое слышала, потому что стояла рядом со мной с совершенно серьезным лицом и подробно рассказывала о всяких секретах амфибии-членоносца.

«Простите, а вот эти вот ошейнички в какую цену?» - произнес кто-то Валькиным голосом. Мы с продавщицей одновременно обернулись. Голос и правда принадлежал Вальке. Она стояла, держа в руках 2 черных лакированных ошейника, один поуже, другой пошире. Оба были утырканы разнокалиберными шипами и заклепками и выглядели где-то даже солидно.

Пару секунд я поиспытывала комплекс неполноценности от Валькиной продвинутости, пока до меня не дошло, что она уверена, будто эти ошейники предназначены для надевания на братьев наших меньших.

Пока я обдумывала, как бы потактичнее намекнуть Вальке, что в такого рода магазинах не продаются товары для животных, продавщица бросила меня наедине с дурацкой кружкой и взяла Брыкину в оборот. Может, если бы она начала предлагать Вальке другие атрибуты подобного времяпрепровождения, Валька и сообразила бы, что дело нечисто. Но продавщица трясла перед нашим кинологом самыми разнообразными ошейниками и Брыкина, офигевшая от такого внимания к своей персоне и от обилия доселе невиданных моделей собачьей амуниции, раскрасневшаяся и вошедшая в потребительский раж, хваталась то за один ошейник, то за другой и было видно, что ей хочется взять все и сразу на всех полицейских собак города Н.

Постепенно я начала приходить в себя. Я представила, как на поиск выезжают н-ские кинологи с собаками в ошейниках из секс-шопа. Мое воображение тут же дорисовало ищейкам такие же браслеты на натруженных лапках и черные кожаные трусики с вырезом в районе промежности.

Картинка получилась настолько идиотично-абсурдной, что я решила избавить Вальку от позора и все-таки объяснить ей, для кого предназначены эти предметы. Но я опоздала...

Она уже расплачивалась за те два ошейника, которые выбрала с самого начала. Мне стало ужасно жалко Валькину премию, полученную накануне, ибо стоили предметики не по-детски. Сама же Валька излучала сплошную удовлетворенность. В конце концов, подумалось мне, я же хотела сделать Вальку счастливой - вот и сделала. Но когда она спросила продавщицу, нет ли у них чего-нибудь для наказания, я решила вмешаться.

- Брыкина! - рявкнула я. - Здесь НИЧЕГО нет для животных!

- Ага, - с сарказмом произнесла Валька, - а ошейники эти для людей, да?

- Да, Валя, да! - почти уже кричала я. - Для людей, мать твою так!

Валька испепелила меня взглядом и ... приобрела плетку. Такую же черную-пречерную, такую же кожаную и такую же дорогущую. Офигевая от Валькиной платежеспособности и дремучести, я потащила ее на выход.

В метро Валька то и дело вынимала из пакета свои приобретения, любовно поглаживала их, рассматривала и восторженно вещала о том, что вот теперь-то на ее кобеля уж точно никто не сможет напасть, а если и сможет, то получит по полной программе. При этом она доставала плетку и демонстрировала, как она будет отбивать его от других собак. И так будет отбивать, и вот так...

Люди, которые не слышали, о чем идет речь, молча пялились на нас во все многочисленные глаза; лицо мое было цвета хорошего украинского борща, а Валька все махала и махала своей плеткой, как Чапай шашкой.

Наконец мы расстались. На следующее утро я, как всегда, опоздала на первую лекцию. Пробираясь к свободному месту, я успела заметить, что одногруппники на меня как-то странно косятся.

Моя подруга, рядом с которой я плюхнулась, на мои вопросы отвечала односложно и в глаза мне не смотрела. В перерыве все прояснилось. Оказывается, Валька, которая приехала намного раньше меня, не успев войти в аудиторию, начала с восторгом рассказывать о том, как здорово мы с ней вчера съездили в секс-шоп. Не в музей, блин, а в секс-шоп! Естественно, нашелся юморист, который, надеясь поприкалываться над Брыкиной, поинтересовался, а что же, собственно, мы там делали? Ну она (святая простота) и выдала, сияя от счастья: «Ой, я так благодарна Светке, что она меня туда затащила! Мы с ней купили два таких классных шипованных ошейника и такую плетку!...»

Даже не буду описывать, на что мне пришлось пойти, чтобы восстановить перед группой свою гетеросексуальную репутацию...

С яп

[взломанный сайт]

В чум я вернулась ни с чем. То есть, наоборот.

— Ну как? – спросила Алла Айваседо. Мы с ней познакомились в Самбурге, хороший город, тыща человек населения, включая интернатских детей. Это Алла привезла меня в стойбище к своим родственникам, представив как «хорошую русскую, правда, немного того».

— Да никак, — сказала я.
— Олени? – спросила Алла.
— Как вы вообще тут в туалет ходите? – спросила я.
— Да как. Пошли покажу, — сказала Алла, — я как раз тоже уже хочу.

И мы пошли.

Олени уже разбрелись по стойбищу, но, увидев нас, стали группироваться и готовиться к охоте.

— На них надо крикнуть, они разбегутся, — объясняла Алла на ходу.
— Я орала, — сказал я.
— Да как ты там орала, — махнула она в мою сторону щепкой. Щепку она захватила в чуме у «буржуйки».
— Нормально орала, — сказала я, но, вспомнив институтку, заткнулась.

Олени шли за нами хорошо обученной «свиньёй».

Алла остановилась, выковыряла в насте ямку щепочкой и взялась за полы ягушки (это такая девичья малица из оленьих шкур). Олени подошли и встали как вкопанные метрах в двух, не спуская глаз с выколупанной Аллой лунки.

— Смотри, как надо, — сказала Алла и, набрав воздуху, крикнула на полтундры:

— А НУ НА *УЙ БЫСТРО!!!

Олени всё еще бежали, когда Алла встала и расправила ягушку. Когда встала я, олени уже возвращались, но были еще далеко.

С того момента я ходила в тундру без провожатых. «А ну на *уй быстро!!!» — это я ведь и сама умею сказать, когда приспичит. Причем, вскоре выяснилось, что данную фразу не обязательно кричать полностью, достаточно и усеченного варианта. «А ну на *уй!!!» — доносилось время от времени из тундры. Это означало, что кто-то из обитателей стойбища пошёл в туалет.

Через три дня я научилась различать их по голосам.

[взломанный сайт]  Упи.... Ухохоталась, в общем!

Нашла у одной финской заводчицы чау-чау (с моим переводом)

у меня нет слов. Вон как надо креативить.

Отчаявшись найти в Неаполе англоязычных, решили ускоренными темпами учить итальянский. Не понту ради, а уж очень хотелось добраться до номера. В качестве жертвы выбрали пожилую добродушную тетечку, явно из местных.
- Scusa, come arrivare a Via Orazio trentasei (извините, как проехать на Орацио, 36?)
- Божи мой, шо ви мучаетесь? Говорите на русском и не морочьте людям голову.
- Ой, а вы говорите по-русски?
- Тут все говорят по-русски, кроме турыстов, которые пытаются шпрехатьна итальянском. Идемте, я покажу ваш бус.
- А где билеты брать?
- Ай, вечером все равно никто не проверяет. Заходите спокойно и сидите тихо.
- А если все-таки взять билеты, то где?
- И откуда ж ви такие честные?
- Из Израиля.
- Ой, ви вгоняете меня в депрессию. Таки зайдите в автобус и сидите тихо, не позорьте нацию

с тыц